Адекватна ли модель истины наблюдаемой материальной природе

Идеологическое определение истины, сформулированное в рамках диалектического материализма: истина – это орбъективно верное, подтверждённое практикой отражение действительности в сознании человека, воспроизведение предмета таким, как он существует вне и независимо от нашего сознания; содержит в принципе непознаваемую категорию - “предмет, как он существует”. Более конструктивно определяют своё понимание истины некоторые современные философы: между высказыванием и истинным положением вещей имеет место отношение истины тогда и только тогда, когда между ними существует отношение соответствия, устанавливаемое при помощи критерия практики. Однако давно замечено, что однозначно установить необходимое соответствие практически никогда не удаётся.

Не зря научное исследование природы называют насилием над ней. Экспериментаторы по своей воле выделяют из целостной наблюдаемой картины изучаемый объект и стараются избегать воздействия на результаты опытов “посторонних” влияний. И.П.Павлов вынужден был создать специальную “башню молчания”, но всё равно сплошь и рядом прекращал эксперименты, когда собака вела себя “не так, как надо”.
Многие объясняют своё нежелание задумываться об истине известным парадоксом Нельсона: что является критерием истинности высказывания, в котором формулируется критерий истинности? В 17-м веке, на волне поразительных успехов только что родившегося научного метода исследований природы, у мыслителей появилось убеждение (верование) в тождестве логического и физического оснований наблюдаемого мира. Даже современный философ Е.Ю.Леонтьева (2006), понимающая, что “рациональность – это воплощение опредедённых способностей мышления”, тем не менее не удержалась от религиозной веры в мифическую “логику бытия”: “рациональность – это движение мышления по “логике бытия”, глубоко онтологически обусловленное”.

Ничего этого нет в целостной материальной природе. Рациональность, логика, истина не существуют объективно вне сознания человека в том смысле, который он вкладывает в эти понятия. Со времён Э.Маха (1890) окончательно стало ясно (не всем!), что они придуманы для своего удобства рациональным человеческим мышлением, принципиально не приспособленным к восприятию целостности мира. Известный американский биофизик Н.Рашевский (1938) писал:”Только сверхчеловек мог бы охватить в математическом аспекте сразу всю сложность реального предмета. Мы, обыкновенные смертные, должны быть скромнее, и нам следует подходить к реальности асимптотически, путём постепенного приближения”. Он не знал, или не хотел знать, что методом постепенного приближения невозможно изучить даже самое простое из живого – одинокую клетку. Чтобы её расчленить на отдельные элементы и реакции, её нужно убить, лишить главного в ней – жизни. Принципиально не осуществима мечта и совсем другого мыслителя, религиозного мыслителя Х1Х века В.С.Соловьёваа, познавать истину как “то, что есть, т.е. сущее”.
К этому “сущему” невозможно приближаться ни целостным восприятием “замысла божьего”, ни, по Рашевскому, постепенным приближением мелкими шагами, разложив истину на множество мелких истин. Истина не делится на части.

Э.Леруа (1870 – 1954) на рубеже веков оформил специальное философское течение – конвенционализм. Отталкиваясь от положений естественного научного конвенционализма, оно приводило к разумному выводу, что вся наука – не более, искусственное умственное построение учёных, Так называемые “законы науки” не в состоянии открыть нам объективную истину. Они служат лишь правилами действий, приволящих к успеху, моделями и инструкциями по их использованию.
Чтобы смягчить недостатки двузначной логики (“истинно” - “ложно”), многие исследователи давно пытаются разработать многозначные варианты логических выводов и придумывают сравнительные характеристики истинности – равноистинно, менее истинно, более истинно и т.п. Д.А.Поспелов пытался использовать введенное Д.Пойа понятие “правдоподобные рассуждения, которые нужно принимать на веру”. Эти и подобные им изыски неизменно заводят в тупик принципиальной невозможности установить объективные критерии определения степеней истинности или правдоподобности. Да и не может быть никакого эталона истинности, т.к. пресловутое “действительное положение вещей” не поддаётся ни теоретическому, ни экспериментальному определению. В материальной природе всё связано со всем, и в конкретном “положении вещей” невозможно обоснованно пренебречь даже самыми, казалось бы, несущественными явлениями и факторами. С другой стороны, особенности рационального мышления и ограниченная ёмкость оперативной памяти всегда заставляют человека кроить целостную действительность на небольшое количество идеализированных объектов.

До ХХ века многим учёным казалось, что это временный, преодолимый недостаток логического мышления, что когда-нибудь удастся разработать такую “бритву Оккама”, которая будет однозначно отсекать “лишнее”, “несущественное”, якобы объективно существующее в природе. Теория Р.Тома (1972) строго показала, что бифуркация может быть спровоцирована самым ничтожным изменением “положения вещей”. Фактически эта теория, начатая ещё трудами А.Пуанкаре, отменила понятие “истина” в науке о реальном мире, т.к. показала, что в нём нельзя пренебрегать даже бесконечно малыми величинами и бесконечно далёкими явлениями. Это исключает возможность обоснованно трактовать логику как “науку о формах и законах мышления, приводящего к познанию истины”.
Некоторые логики, безуспешно пытаясь приписать эту функцию своей науке, несколько модернизировали старую формулу: логика – это наука, выясняющая способы рассуждений, которые от истинных понятий-посылок приводят к истинным суждениям-следствиям. Принципиальное отсутствие логических методов анализа истинности исходных посылок лишает такое определение какой бы то ни было конструктивности. А.Пуанкаре (1902) вопрошал:”... не служит ли вообще силлогистический аппарат единственно для того, чтобы маскировать делаемые нами заимствования?”.

На заре зарождения научных методов поиска истины Э.Бэкон (1620) отмечал, что силлогизм состоит из предложений, предложения – из слов, а слова суть знаки придуманных людьми понятий. Поскольку истинность понятий-посылок по определению топологической логики “равноистинна” истинности суждений-следствий, то применение логических методов не может увеличить степень истинности суждений. Действительно, понятий-посылок как минимум в два раза больше, чем суждений-следствий, и каждое из них с определённой вероятностью может оказаться ложным. По этой причине любой силлогизм заметно уменьшает вероятность получения истинного суждения. Лучше сразу внелогичными методами получить необходимый вывод, чем вначале этими же методами определить несколько исходных посылок и лишь из них искать, пусть и строгими методами, необходимое умозаключение
Доводя до абсурда рассуждения формальных логиков, можно следующим образом сформулировать критерий истинности логического утверждения: выбранное наугад утверждение будет истинным в том и только том случае, если оно случайно окажется истинным либо если случайно окажутся истинными посылки, из которых утверждение строго выведено. Очевидно, что если этим же “методом” выбрать исходные посылки, то достоверность умозаключения не может возрасти. Даже если эти посылки логически безупречно выведены из других посылок, а те – из третьих, в предыстории любой цепочки логических умозаключений всегда наличествуют недостаточно обоснованные исходные данные. Истина не ищется и не проверяется методами формальной логики. При посредстве логических умозаключений можно иногда обосновано осуществлять перенос результатов экспериментальных исследований из одной отрасли знаний в другую.
Концепция истины у основателя так называемого инструментализма Джека Дьюи (1859 – 1952) – оправданная утверждаемость. Для американской и вообще для западной ментальности чуждо представление, что человек может интересоваться поиском истины не в корыстных интересах, а просто из любзнательности. Человеческий опыт истолковывается инструменталистами как серия сменяющих друг друга ситуаций, в которых, оценивая и достраивая условия среды, субъект структуирует свою жизнедеятельность, стремясь найти эффективные и рационалистически обоснованные решения жизненных вопросов и задач. Понятия, идеи, теории суть, по мнению инструменталистов, лишь средства, инструменты (отсюда произошло название этого варианта прагматизма), “ключи к ситуации”. Кроме совсем не обязательного в такой трактовке истины “рационального основания” - это обычное адаптивное формирование жизненного опыта, которым значительно успешнее человека пользуются все высокоорганизованные животные.
В.Куайн пришёл к выводу, что как невозможно спрашивать об абсолютной скорости движения, так невозможно задавать природе “абсолютные вопросы”. Для него системой отсчёта в гносеологии является “предпосылочный язык”, который как бы предзадаёт нам соответствующую систему для задания вопросов и получения “истинных” ответов. В физике ХХ века понятия “физическая реальность” и “объективная реальность” перестали быть тождественными.


Логические умозаключения используются людьми не для поиска истины, а для распространения новых знаний. В ходе дискуссии с коллегами учёный выясняет, какие исходные посылки представляются собеседникам “истинными”, и подбирает такие силлогизмы, которые доказывают, что его выводы строго следуют из этих посылок, добиваясь, чтобы собеседники “поняли” его. К сожалению, понимание новых знаний невозможно передать “из рук в руки”, из ума в ум. Каждый из нас вынужден строить понимание вновь усваиваемых знаний сам для себя. Понять – это означает непротиворечиво встроить новое знание в накопленную в душе индивидуальную парадигму. И если человек чего-то не приемлет, то как говорится у русских – хоть кол у него на голове теши, он не поймёт новое знание.Ж.Ламетри (1745), веривший в объективное существование истины, обращал внимание, что "есть люди, у которых столько предрассудков, что они не наклонятся даже для того, чтобы подобрать истину, если найдут её там, где не хотят её видеть".
Любознательные учёные используют полученные от других понятные новые знания в качестве предпосылок в поиске новых знаний и логических доказательств их “истинности”. Так человечество постепенно создаёт и совершенствует непротиворечивую систему посылок и следствий – общепринятую научную парадигму, картину мира. Новое знание удаётся включить в эту парадигму только при посредстве логических умопостроений, понятных большинству специалистов соответствующей отрасли. Если кому-то не удалось их найти, то полученное им знание временно теряется и впоследствии создаётся другими учёными в другом виде.

Так, Максвелл в 1864 г. не сумел убедить своих современников в возможности существования радиоволн, распространяющихся в пустоте со скоростью света. Почти четверть века никто ими не интересовался, и только Г.Герц сумел придать уравнениям Максвелла убедительную форму и экспериментально доказать существование радиоволн. Но это отнюдь не означает, что теория Максвелла стала доказанной истиной. Новые научные результаты, новые теории трудно пробивают себе дорогу и никогда не могут быть подтверждены окончательно. Любой тысячи раз подтверждённый на практике и всеми признаваемый “закон природы” нельзя считать истинным, т.к. возможность его опровержения в определённых условиях никогда не может быть исключена, И наоборот, один едиственный эксперимент или аргумент, опровергающий истинность предполагаемого закона, опровергает его окончательно и бесповоротно. Б.Спиноза был неправ в своём убеждении, что “подобно тому, как свет обнаруживает самого себя и окружающую тьму, истина есть мера и себя, и лжи”. Д.Пойя (1957) относился к этой проблеме разумнее:”Природа может ответить “Да” или “Нет”, но её “Да” условно, а её “Нет” определённо”. Истину нельзя доказать, но отсутствие истины – можно.